Суть дела в следующем. Недавно, как сообщает Объединенная пресс-служба судов Санкт-Петербурга, в Октябрьский районный суд обратилась Валентина Г. с иском к СПБ ГБУ «Ленсвет» о взыскании компенсации морального вреда в 15 000 000 руб. В обоснование требований было указано, что 20.01.2020 умерла ее дочь Ш. в результате получения повреждений несовместимых с жизнью после контакта во дворе дома с проводом электроустановки под напряжением по причине некачественного оказания ответчиком услуги по электроснабжению, не отвечающей требованиям безопасности. Однако на судебное заседание женщина не явилась, представила заявление об отказе от исковых требований и прекращении производства по делу в связи с добровольным возмещением ответчиком причиненного морального вреда в размере 2 000 000 руб.
Представитель СПб ГБУ «Ленсвет» в судебном заседании просил прекратить производство по делу в связи с отказом истца от иска. Суд производство прекратил.
То есть, мать погибшей женщины отказалась от исковых требований к организации-ответчику за компенсацию в 2 (два) миллиона рублей (женщину убило током на улице, она задела оголенный провод фонарного столба). Изначально мать требовала за смерть дочери 15 миллионов, но договорились за два.
Два миллиона. $30 000. Это сумма компенсации за утрату жизни. Почему жизнь в РФ «стоит» два миллиона рублей? А не двадцать, не тридцать миллионов? – задается вопросом эксперт. Сумма выплат, которую получают родственники погибших в российских авариях, фактически оказывается равной сумме, которую жертвы в теории могли бы заработать за несколько лет. Такая сумма колеблется в интервале от 30 до 80 тысяч долларов. Вот их и выплачивают. И государственные предприниматели, оценивая свои издержки на «обеспечение безопасности» ориентируются на эту сумму.
И этот подход — неправильный в принципе. Дело здесь не в богатстве общества или отдельных компаний. Например, Индия — совсем небогатая страна. И уровень безопасности там невысок. Однако базовая сумма компенсации в подобных случаях, начинается там от миллиона долларов. Для чего так много?
А вот для того, чтобы компании и чиновники сравнивали издержки на обеспечение действительной безопасности с рисками выплаты астрономической суммы в случае аварии с жертвами. На фоне вероятности заплатить миллион долларов за болтающийся провод, издержки на то, чтобы обеспечить порядок с этими проводами, будут невысокими.
Если сумма компенсации будет измеряться десятками (или сотнями) миллионов рублей, у начальства возникает сильная мотивация к инвестициям в настоящую, а не выдуманную «безопасность». И в повышение квалификации специалистов. И к отказу от эксплуатации сомнительной по качеству техники. Хотя бы потому, что застраховать такую технику будет дорого. Ничего личного, скажет страховщик, размер страховой премии — производная от риска выплаты запредельной страховой суммы. Хочешь рисковать — рискуй. Но этот риск будет стоить очень дорого. Чтобы отбить желание рисковать.
Десять лет назад экономист Сергей Гуриев опубликовал расчеты, согласно которым минимальная компенсация «за жизнь» в России должна составлять не менее полутора миллионов долларов.
«Стоимость человеческой жизни, по существу, главный показатель социально-экономического развития. Гораздо более точный, чем ВВП на душу населения», — заметил Гуриев.
Еще раз — экстремально высокая выплата за утраченную жизнь — это не просто «компенсация страданий». Это механизм принуждения к ответственному поведению. Там, где жизнь стоит дорого, — у всех возникает серьезный стимул думать о том, как эту жизнь сберечь. Так, как сейчас в РФ заботливо оберегают жизнь и здоровье людей, живущих на уровне «первого класса».
Остальные предоставлены самим себе и могут спасаться, как хотят. Как на «Титанике».
Борьба за предотвращение аварий должна начаться с многократного повышения выплат «за смерть». Мертвых не воскресить. Это нужно сделать, чтобы спасти живых.
